В заключении Ю. М. Лотман пишет[1], что "рассмотренная нами область культуры двойственная по своей природе. На границе мира вещей, погруженных в практику, и мира смыслов и значений она выступает как практическая реальность в мире знаков или как знак в мире практической реальности". Эта двойственность и составляет её специфику. Погруженность в двойственный мир всегда остро ощущалась поэтами. О единстве-двойственности писали Державин, Баратынский, Тютчев. Это положение "на перекрестке" противоположностей – основа механизма сознания, порождающего новое. Границы между художественным и нехудожественным, поэтическим и прозаическим, "своим" и "чужим", трагическим и комическим и вообще все рубежи, разделяющие области культуры, - районы зарождения новых смыслов и семиотических экспериментов. При этом мы имеем дело с функцией, ролью: поэтическое и прозаическое, "свое" и "чужое" и т. д. постоянно меняются местами, передвигаясь в едином динамическом целом культуры.
У данного вопроса есть и другая сторона. Каждое сообщение состоит, в действительности, как бы из двух частей: того, о чем говорится, и того, о чем не говорится, потому что и так известно. Читатель-современник легко восстанавливает её по своему жизненному опыту. Человек другой эпохи нуждается в разъяснениях. Понимание это путь в бесконечность. Его можно представить себе как сеть истолкований и переводов разной степени приближенности. Именно их многочисленность и взаимная контрастность определяют уровень понимания. Тот, кто действует, и тот, кто отражает реальные действия в искусстве, и тот, кто воспринимает это отражение, должны обладать запасом памяти, значительно превосходящим каждую конкретную потребность. Если нам не дано исчерпывающе понять прошлое и настоящее, то мы можем осознать свою неотделимую с ними слитность. Это чувство растет от проникновения в большие исторические события в той же мере, как и от сопереживания мелких и мельчайших сторон жизни. История, отраженная в одном человеке, в его жизни, быте, жесте, изоморфна истории человечества. Они отражаются друг в друге и познаются друг через друга. Ю. М. Лотман завершает свой труд словами: "Если настоящая книга внушит читателю хотя бы малую степень этого чувства, автор будет считать свою работу не напрасной"[2].
[1] Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века). СПб. : Искусство-СПБ, 2002. – 413 с. ; С. 385.
[2] Цит. по: там же; С. 389.
|