РЕСТАВРАЦИЯ

XVIII век в истории русской культуры начинается Петровской эпохой. В данной главе Лотман касается[1] эпохи лишь с одной стороны – показав судьбы двух людей этой эпохи, "типичность" которых, в частности, состоит в том, что это люди деятельные. Эпоха рождала деятельного человека. Но эта же эпоха заставляла его оценивать свою деятельность. Первый из них – Иван Иванович Неплюев. Второй – Михаил Петрович Аврамов.

Иван Иванович Неплюев – апологет реформы.

Неплюев пишет не мемуары, а дневник, и это позволяет нам видеть живые отпечатки его настроений. Образ, который выражает Неплюев – это дворянин, четно служащий отечеству, патриот и одновременно бедняк на государевом жалованье. Он-то и есть истинный "птенец гнезда Петрова", а Петр – его защитник и единомышленник. Они оба – товарищи по труду на пользу государства. Описывая свое позднейшее назначение послом в Константинополь, Неплюев включает в мемуары подлинную программную речь, в которой Петр, согласно Неплюеву, излагает теорию просвещенного монарха, ответственного перед Богом за благо подданных и государства. Постепенно все более стилизуя свой образ под характер чиновника-патриота, Неплюев подчеркивает в себе бескорыстие, противопоставляющее его жадности других вельмож. В своих дневниковых записях Неплюев осознает себя "человеком Петра", и смерть императора переживает как личную трагедию. В царствование Елизаветы Петровны положение Неплюева оставалось двусмысленным: наделенный практически неограниченной властью на огромном пространстве между Волгой и казахскими степями, он, однако, не имел сильных заступников в Петербурге. Смерть Елизаветы и воцарение Петра III сделали его положение прямо угрожающим. Однако, когда Екатерина отправилась в Петергоф завоевывать трон, она вверила именно Неплюеву охрану столицы и защиту малолетнего наследника Павла. До последних дней он оставался человеком Петровской эпохи. "Птенцы гнезда Петрова" уходили,  их место занимали временщики или вольтерьянцы-просветители, щеголи или бунтари-руссоисты, внуки соратников Петра и отцы декабристов.

Михаил Петрович Аврамов – критик реформы.

М. П. Аврамов не был ни врагом Петра Великого, ни противником его реформ. Пример Михаила Аврамова для нас интересен именно тем, что здесь граница старого и нового пройдет сквозь душу одного человека и трагически её разорвет. В образе                  И. Неплюева перед нами предстала сама эпоха в ее целостности. Он был натурой целостной, практиком, а не мыслителем. У Аврамова, казалось бы, корни те же. И тем более заметна контрастность этих двух личностей.

В восемнадцать лет он стал секретарем русского посла в Голландии Андрея Артемоновича Матвеева. Матвееву было двадцать два года, и он был убежденным "западником". Вся напряженная работа Матвеева как дипломата проходит через руки его секретаря Михаила Аврамова. Очевидно, что жизнь в Голландии была для Аврамова периодом, когда он полностью почувствовал себя европейцем. Возвращение на родину вызвало у него противоречивые чувства. В Москве он становится дьяком в Оружейной палате. Петр проявляет к нему неизменное дружеское доверие. В 1712 году Аврамов, как директор Санкт-Петербурской типографии, приезжает в столицу. Там он занимается издательством. В частности, благодаря ему, в 1717 году в свет выходит "Книга мироздания, или Мнение о небесно-земных глобусах" Х. Гюйгенса. Не разделяя идей Гюйгенса, Аврамов, видимо активно препятствовал распространению книги, в результате чего уже в XVIII веке книга становится редкостью.

Если Неплюев представлял собой пример человека исключительной цельности, не знавшего раздвоения и никогда не мучившегося сомнениями, то личность Аврамова была глубоко раздвоенной. Практическая деятельность петровского служаки сталкивалась в нем с утопическими мечтаниями. Создав в своем воображении идеализированный образ старины, он предлагал новаторские реформы, считая их защитой традиции. Пользуясь продолжавшимся благоволением Петра, Аврамов неоднократно пробовал заводить с ним разговоры, имеющие целью направить политику в сторону ксенофобии и сближения с церковью.

Положение Аврамова переменилось со смертью Петра I. Поссорившись с Феофаном Прокоповичем, Аврамов был сослан на Камчатку, где судьба втянула его в новую цепь конфликтов. Он познакомился с двумя людьми. Первый из них – Алексей Ильич Чириков – один из талантливых и преданных  науке людей, внесший значительный вклад в науку и в освоение Дальнего Востока. Второй -  ещё один "птенец гнезда Петрова", отправленный после смерти Екатерины I в ссылку, Г. Г. Скорняков-Писарев, написавший на Аврамова и Чирикова донос. Но Тайная канцелярия прекратила дело          М. Аврамова и распорядилась его освободить. Вернувшись в 1742 году из ссылки в Петербург Аврамов вновь приступил к реформаторской деятельности, сочинив проект, где его идеи всеобщего просвещения и благосостояния соединялись с требованием передачи церкви государственной власти. В результате Аврамов вновь оказался в Тайной канцелярии и скончался в тюрьме 24 августа 1752 года.

Сподвижник Петра I Михаил Аврамов принадлежал к первому поколению деятелей реформы. Как пишет Лотман[2], "в этом поколении были, видимо, люди, которые так долго ждали реформы, так на неё надеялись и так в неё уверовали, что не могли уже примириться с её реальным кровавым лицом. Они выдумывали утопические проекты будущего и создавали утопические образы прошедшего – лишь бы не видеть настоящего. Получи они власть, они бы обагрили страну кровью своих противников. В реальной ситуации они проливали свою собственную кровь. Эпоха расколола людей на догматиков-мечтателей и циников-практиков. К первым - на русском престоле - принадлежал Павел I, ко вторым – Екатерина II. Но на этом небе высвечиваются, как звёзды, просто люди. Примером их может быть названа княгиня Наталья Долгорукая".